Вернувшиеся из боя: В законе нет пункта «по зову сердца»
Президент РФ Владимир Путин подписал указ об обязательном страховании жизни и здоровья участников боевых действиях в составе добровольческих формирований. Тот факт, что это произошло спустя почти полтора года с момент начала СВО, является объективной иллюстрацией отношения государства к добровольцам.
- Advertisement -
Кстати, и пишут о них в СМИ довольно редко. Может, причина кроется в том, что их нередко считают «отморозками», которым «лишь бы повоевать». А возможно, объяснение тому гораздо банальнее — добровольцев не нужно агитировать идти в армию, в отличие от призывников и мобилизованных, вот пиарщики и не тратят на них красноречие.
Но личное общение с добровольцами, которые в числе первых попали в зону СВО, позволяет возразить против такой постановки вопроса, а также рассказать о них, прежде всего, как о людях, для которых слова «Родина» и «патриотизм» не являются пустым звуком. Они получили инвалидность после тяжелых ранений. При этом говорят, что ни секунды не жалели о своем решении отправиться в зону СВО добровольцами и, если бы представилась такая возможность, снова поступили бы так же.
«Наших бьют!»
Про Игоря Орлова можно сказать, что он воюет всю жизнь. Всегда умел находить приключения и проблемы на свою голову. На Донбассе побывал дважды — в 2014 и в 2022 годах.
Родные были против первой поездки, но Игорь в тайне от них собрал рюкзак и сбежал из дома. Из электрички послал жене эсэмэску: «Прости, но я не выдержал и уехал».
«На вокзале любопытные бабки при виде моего большого рюкзака спросили будто в шутку: «На Донбасс собрался воевать, что ли?». Я кивнул. Они обалдели и запричитали: «Зачем тебе это, сынок? «. Ну я и ответил, что там наших бьют», — вспоминает Игорь.
Плана, куда конкретно ехать, не было. В пути повезло познакомиться с группой, которая сопровождала на Донбасс гуманитарную помощь и нескольких добровольцев. Так Игорь попал в лагерь подготовки. Обучавшие добровольцев военные обращались друг к другу по позывным, как в киношных боевиках. Оттуда Игоря определили в батальон «Оплот», созданный будущим главой ДНР Александром Захарченко. Позднее подразделение переросло в пятую отдельную мотострелковую бригаду, которой после гибели Захарченко присвоено его имя.
С августа 2014 года по май 2015 года Орлов защищал Донецк. Наверняка мог бы многое рассказать, однако мужчина немногословен: «Один раз шесть часов сидели в окопе под обстрелом… В другой раз, во время зачистки аэропорта, били по диспетчерской вышке, на которой увидали отблеск оптики»… Оно и понятно: такие моменты лучше вспоминать в разговоре с понимающим тебя ветераном, а не с посторонними, не нюхавшими пороха словоблудами. О трудностях быта на фронте говорит скупая фраза о том, что стакан кофе был тогда для Игоря и его однополчан редким моментом счастья.
За участие в боях добровольцам платили сперва в гривнах, потом в долларах, потом, когда часть стала уже регулярной, выдавали 15 тысяч рублей в месяц. Нельзя сказать, что Игорь там сильно озолотился, тем более, что он все-таки ехал на Донбасс не за «большой деньгой», а по зову сердца.
Весной 2015 года вернулся домой целым и невредимым. За семь лет построил дом, наладил бизнес — производство натуральной косметики. Родилась дочка Аленка, поздняя и горячо любимая.
Но февраль 2022 года снова выбил из колеи. В числе первых добровольцев Орлов снова устремился на Донбасс. «Я понял, что должен участвовать в этом историческом событии», — так объясняет Игорь свой поступок.
А через месяц после начала СВО, 24 марта, его военная карьера трагически оборвалась. Это произошло возле городка Попасная на Луганщине, в котором в результате боев не сохранилось ни одного целого дома.
Игорь вспоминает, что в тот день подразделение, в котором он служил, разделили на группы по 3−4 человека. Его группе поручили выносить раненых в безопасное место. «Молодой фельдшер был тяжело ранен одним из первых, я его перевязал. Мы успели вынести пятерых ребят. Шестым оказался крупный парень, он не мог идти сам. Мы стали его тащить, и тут нас накрыло, скорее всего, из минометов» — рассказывает мужчина.
Позднее медики определят, что Орлов получил осколочное ранение легкого, а также грудного отдела позвоночника. Боли не почувствовал, был только сильный толчок. Попробовал двинуть ногами и понял, что не чувствует их. Сообразил, что перебит позвоночник, поэтому и сильной боли он не ощущает.
Игорь сразу понял, чем может обернуться такая травма. В мозгу вспыхнуло намерение подорвать себя гранатой, чтобы не остаться безногим инвалидом. «Но потом я увидел, как ко мне бегут ребята. Лишать их жизни вместе с собой я права не имел, поэтому мысли о самоубийстве из головы выкинул», — признается Орлов.
Экстренную операцию ему сделали той же ночью, удалили осколки. Доставили в Луганский госпиталь, а оттуда на вертолете перевезли сначала в Ростов, а потом в Москву. Через четыре месяца, ближе к осени, Игорь вернулся домой в инвалидной коляске.
Семья оставила дом в деревне и перебралась в город, сняли квартиру-студию на первом этаже, чтобы Игорю было сподручнее выбираться на прогулку. Для реабилитации нужна была баснословная сумма, добровольцам на тот момент особых льгот по закону не полагалось. Травму Игоря, который не считался военнослужащим на момент получения ранения, чиновники назвали гражданской.
В этом не было ничего удивительного, ведь закон о статусе ветерана для добровольцев, участвующих в спецоперации, согласно которому и они, и члены их семей наряду с военнослужащими ВС РФ могут пользоваться льготами и мерами соцподдержки, вступил в действие только 21 ноября прошлого года, через девять месяцев после начала СВО. К тому моменту Игорь Орлов уже восемь месяцев был в инвалидном кресле.
По голосу чувствуется, насколько неловко ему обращаться с просьбами в госструктуры. Решать свои проблемы этот отважный человек привык самостоятельно. В качестве реабилитации решил заниматься дома на специальном велотренажере с электроприводом, в котором педали крутятся сами, заставляя ноги работать.
Не так давно он обратился за помощью в заработавший 1 июня фонд «Защитники Отечества», там обещали содействие в оформлении документов, получении сведений из воинской части.
Сейчас Игорь в госпитале — впервые попал на реабилитацию за государственный счет. Оказалось, что «где-то там» прочитали публикацию о нем, позвонили, пригласили на процедуры.
Есть у Орлова еще одна сфера интересов, достойная уважения. Имея опыт участия в двух военных кампаниях, и зная на практике, что значит квалифицированная медпомощь на поле боя, Игорь решил наладить производство жгутов-турникетов. Особая конструкция таких приспособлений позволяет бойцам быстро наложить их на рану даже одной рукой в противовес привычному резиновому жгуту. Конечно, жгуты-турникеты есть в аптеках, но стоят они там не ниже тысячи рублей. Орлов же усовершенствовал конструкцию, заменил материалы и смог значительно удешевить конечный продукт.
Самостоятельный поиск средств на развитие производства пока не дал результатов. При попытке взять кредит Орлову и его единомышленникам категорично заявили, что ничего существенно нового они не изобрели. Аргументы о том, что такие жгуты, которыми благодаря низкой себестоимости можно обеспечить участников СВО и спасти жизни многих раненных бойцов, на потенциальных заимодавцев ожидаемо не произвели впечатления. Вместе со знакомыми предпринимателями на свои сбережения он изготовил пробную партию жгутов, которую уже отправили в три точки зоны СВО. Теперь ждут отзывов, которые могут стать основой для развития бизнеса.
«Что не убивает — делает нас сильнее»
Про Михаила Попова из города Обнинска Калужской области тоже нельзя сказать, что решил завербоваться в военные, потому что якобы не нашел себя «на гражданке». Парень успел послужить в армии в Президентском полку, занимался единоборствами, получил образование клинического психолога, успешно вел бизнес. И тем не менее после начале СВО молодой человек сразу принял решение ехать в зону боевых действий.
«Я хотел получить важный жизненный опыт, увидеть своими глазами, что там происходит, посчитал нужным защитить оказавшихся в беде жителей Донбасса», — говорит он.
С сентября 2022 года Михаил воевал в составе батальона «Байкал», оказавшегося в гуще боевых событий осенью прошлого года. Позднее Попов попал в штурмовой отряд «Шторм», которому тоже изрядно досталось — представление об этом можно получить по видеороликам, размещенным в интернете.
В общей сложности на первой линии фронта Михаил провел девять месяцев, без отпуска. Ему довелось быть и медиком, и психологом, и снабженцем, и замполитом, а также заменять командира роты, когда тот был тяжело ранен. Вместе с другими бойцами вытаскивал раненых с поля боя.
Ступню и часть голени Михаил потерял во время эвакуации раненых в ходе штурма у населенного пункта Авдеевка в Донецкой области. Наступил на противопехотную мину. «По той тропе ходили до этого много раз, но вот мне не повезло», — сдержанно рассказывает о происшедшем Попов.
О случившемся гораздо более подробно рассказывает Татьяна Попова, мама Михаила: «Мне не сразу сообщили о ранении Миши, они с отцом скрывали правду. Я сама почуяла неладное и связалась с руководством роты. Сначала, конечно, был шок, но потом стало легче от мысли, что Миша живой, хоть и с тяжелым ранением», — делится переживаниями мать.
По словам медиков, ее сын в госпитале старался морально поддерживать других раненых. Михаил перенес три операции. Когда пришел в себя, то в ростовском госпитале даже отмечали, что он — самый волевой и жизнелюбивый из всех пациентов. Не позволял себя жалеть. «Едва оправившись от ранения, сразу стал тренироваться, ходил на массаж, на ЛФК, присылал видео, как делает ласточку на одной ноге… Я сказала сыну так: „Для меня ты — здоровый человек. Голова, руки на месте, ногу можно заменить протезом. Так что плакаться на судьбу у нас оснований нет“. И напомнила историю военного летчика Маресьева, который лишился обеих ног, но все равно летал и даже танцевал вприсядку», — рассказывает Татьяна.
В госпитале парня навещали друзья, приезжал однополчанин из Бурятии, часто приходят волонтеры. Когда Михаилу дарили носки, он шутил, что стал теперь экономным: можно на здоровой ноге сперва поносить один носок, а потом второй…
«Я оцениваю свою ситуацию так: «Что не убивает — делает нас сильнее», — объясняет сам Михаил. Сейчас он ждет протезирования во втором филиале госпиталя Вишневского в подмосковных Химках. При этом парень уже освоил спортивный протез, полученный после занятий в школе ходьбы «Орто-Космос», где проводят спортивные мероприятия в поддержку людей с травмами.
Представители Минобороны предложили Михаилу по окончании лечения и реабилитации поступить на работу в военкомат в Москве. Впрочем, учитывая характер Михаила, скорее всего, он не останется в стороне и от общественной деятельности. Ему точно есть что сказать большой аудитории, особенно молодежной.
К примеру, вот как он оценивает состоявшийся 24 июня «марш Пригожина», бывшие подчиненные которого, по сути, тоже являлись добровольцами. «Считаю, что каждый человек имеющий силу и власть, несёт ответственность за свои действия. Сам «марш к Москве «- это проявление диктатуры и попытка навязать свою волю угрозой расправы, нездоровый пример. Так поступать стратегически неверно». При этом в целом бойцов ЧВК «Вагнер», с которыми доводилось встречаться на передовой, Михаил объективно считает одним из наиболее дисциплинированных воинских подразделений.
К слову, не менее травмирующим фактором, чем тяжкое увечье Михаила, для его семьи стали внезапные сложности, возникшие с оформлением документов для получения положенных ему выплат. Этими хлопотами Поповы-старшие вынуждены заниматься, пока сын находится в госпитале. Обращались и в прокуратуру, и к губернатору, и в Минобороны, и к уполномоченному по правам человека…
В случае с Михаилом снова сказались последствия того, что добровольцам с опозданием присвоили статус ветеранов СВО. Как известно, принятие закона не означает, что на местах его сразу же начнут исполнять. Судя по тому, сколько родителям Попова пришлось ходить по инстанциям, механизм реализации правового акта пробуксовывает до сих пор.
«Помогло обращение на имя Президента России. Жалею, что не сделали этого раньше. Потому что после него сразу начались звонки из инстанций, которые раньше нас «футболили «, стали расспрашивать, что да как, словно впервые о нас услышали», — отмечает Татьяна Попова.
«Президентские» выплаты Михаилу перечислили. Но остались проблемы с получением выплат от страховой компании. Приходилось не по одному разу переделывать документы. Запросить их друг у друга страховщики, социальные учреждения и военкомат не могут. «Когда в военкомате меня снова завернули с документами, я просто не сдержалась и заявила, что военные и гражданские чиновники устроили настоящий саботаж, игнорируя указ Президента и приказ министра обороны. В военное время за такое вообще расстреливали. Вот только на днях с нами связался штабист из воинской части и сказал, что оформит нужные справки», — горячится Татьяна Попова.
Еще одна боль этой семьи (кстати, как и других родственников участников СВО) — общение с теми, кого спецоперация на Донбассе не коснулась вплотную. «Словно две жизни, две реальности существуют параллельно: здесь — концерты, салюты, ночные клубы, праздники, а там рвутся снаряды, героически гибнут молодые ребята, — восклицает мать раненного лейтенанта. — Почему призыв «Все для фронта, все для Победы «, который кажется нашей семье вполне естественным, не касается всех жителей страны? И пусть только кто-нибудь попробует мне сказать: «Мы вашего сына туда не посылали «!.. Да, он сам туда поехал! Потому что не мог остаться в стороне, мы его таким воспитали — человеком, живущим по принципу «Кто, если не я?»».