Как Россия встретит ветеранов СВО — так будет жить дальше
Участники боевых действий с вероятностью от 3% до 11% окажутся под воздействием посттравматического стрессового расстройства (ПТСР). Таково мнение специалистов из Национального медицинского исследовательского центра психиатрии и неврологии им. Бехтерева.
- Advertisement -
Если военный получил ранение и тем более увечье, риск ПТСР возрастает от 14% до 17%. Из этих данных, а также оценок числа участников СВО и раненых там, следует, что ПТСР может затронуть более 26 000 человек. Это, скорее, нижний порог — сообщают наши коллеги.
Другие ученые оценивают риск ПТСР у комбатантов ещё выше: от 11% до 33%. Разброс связан с неоднозначностью подхода к диагностике, различием в периодах, войнах и группах опрошенных. ПТСР — результат реакции человека на интенсивный, экстремальный, угрожающий жизни стресс. Он может возникнуть при вооружённом нападении, изнасиловании или даже известии о смертельном заболевании. В боевых условиях — из-за гибели товарища, ранения, попадания в плен.
У комбатантов ПТСР проявляется так:
1. Яркие навязчивые воспоминания о травмирующем событии и кошмары;
2. Синдром «солдатского сердца» (некий набор признаков? похожих на симптомы болезни сердца: невроз, хроническая астения и т. д.);
3. Синдром выжившего (постоянное чувство вины);
4. Комбатантная психопатия (агрессивность со вспышками насилия, подозрительность, жажда мести);
5. Склонность к саморазрушению и риску для жизни.
Всё это представляет значительную опасность как для самого индивидуума, так и для общества в целом. На «остроту» ПТСР влияет множество факторов — от времени пребывания в «пекле» до возраста, прошлых психотравм, уровня интеллекта и социального статуса.
Согласно исследованиям ещё советской, да и зарубежной военной психиатрии, после 30−40 суток непрерывного соприкосновения с противником наступает пик морального напряжения. Более чем у 90% личного состава в этот период появляются психические расстройства с нарушением ритмов жизнедеятельности. Эти расстройства либо купируются, либо усугубляются.
Внешне это может никак не проявляться и даже тщательно скрываться. Например, из-за опасения насмешек товарищей, возможно, испытывающих то же самое, однако «коллективный разум» блокирует проявления «слабости». Этот «разум» приоритетнее, ибо с его помощью нивелируется страх индивидуальной смерти ощущением принадлежности к большой группе, существование которой важнее каждого отдельно входящего в неё индивида.
Кроме того, человеческий мозг в экстремальных условиях постоянной угрозы заранее готовится к потенциальной уязвимости, вырабатывая внутренние, эндогенные наркотики — эндорфины и энкефалины, сходные по воздействию с опиатами и морфием, то есть они уменьшают боль и влияют на эмоциональное состояние.
Игнорирование психофизиологии чревато, во-первых, ограничением боеспособности — по многочисленным исследованиям и оценкам специалистов «без передышки» через 30−40 суток воевать способно не более четверти военнослужащих (прицельный огонь, рациональные перемещения на поле боя). Остальные утрачивают самостоятельность и проявляют активность лишь «для вида», что грозит избыточными потерями.
Во-вторых, перестаёт работать положительная мотивация (присяга, верность, желание отличиться, карьера) и включается отрицательная — месть и ненависть. Очень многое зависит от того, какой образ войны сформирован в сознании, например, так называемые психогенные проблемы американской армии во Вьетнаме поразили почти треть личного состава, ибо та война довольно быстро утратила популярность, получив соответствующий эмоциональный маркер. И «перезарядить» заново её не удалось.
Избавиться от «озверения» сложно — последствия носят отложенный характер. Вот объяснения в материале «Пуленепробиваемый мозг» американской академии Вест-Пойнт: «Солдаты убивают на рефлексах и механической выучке, а обдумывают своё поведение, идущее вразрез моральному плану лишь после того, как всё случилось. Если они не могут подобные действия обосновать сами себе, психологическая травма неизбежна. Для устранения дискомфорта многим проще вообще отказаться от былого «морального плана».
Среди основных практик психологической реабилитации военнослужащих со стороны не специалистов, а общества — это достойная встреча по возвращении; публичное признание социальной значимости участия в боевых действиях; более высокий социальный статус, проявляющийся при распределении общественных возможностей; понимание специфических ценностей экстремальных условий.
Всё это присутствует, если в обществе преобладают настроения о справедливости проводимых боевых действий, если же они большинством «не поняты», комбатант неизбежно столкнётся с «я тебя туда не посылал» — и тогда…