Профанация «со слезами на глазах»: Как мы встречаем Дни Победы
Новостные ленты российских СМИ и tg-каналы военкоров «Русской весны» последние несколько лет наполняются постами негодования — то в одной, то в другой стране ближнего зарубежья, когда-то бывшей республикой СССР, на официальном уровне все наглее включается «культура отмены» празднования Дня Победы над фашизмом. То парад отменят по неким «соображениям безопасности», то демонстрацию символов запретят под соусом «борьбы с тоталитаризмом», то концерты отменят, вообще не утруждаясь поиском хоть каких-либо «отмазок».
- Advertisement -
«Вот ведь иезуиты, — воскликнет кто-нибудь из российских читателей. — Когда-то вместе ковали Великую Победу, а теперь им, видите ли, зазорно праздновать 9 мая! Слава Богу, что мы, россияне, все как один свято чтим память об этом».
Однако по поводу того, что в России ситуация с празднованием Дня Победы прямо-таки идиллическая, имеются, мягко говоря, некоторые сомнения.
«Но помнит мир спасённый, мир вечный, мир живой»?
В этом году, принимая участие в подготовке и проведении официальных памятных мероприятий, посвященных 79-й годовщине Победы, я испытал целую гамму противоречивых чувств. С одной стороны, как и всегда, это было ощущение трепетно-благоговейной радости. Но с другой — сердце было наполнено возмущением.
Началось все с субботников в конце апреля.
В одном из районов Подмосковья, месте, не раз овеянном боевой славой прошлых лет, жители (и я в том числе), как и всегда, убрали территорию вокруг поклонного креста и обелиска павшим в Великой Отечественной местным жителям. Убирали долго, тщательно, с любовью, не покладая рук с утра до вечера. Через несколько дней после этого поступила команда старосте от местного управления культуры — срочно собрать на этом месте несколько активистов с инвентарем к определенному часу.
В назначенное время посреди рабочего дня к обелиску подъехали очень уверенные молодые люди, велели надеть недоумевающим пенсионерам бело-сине-красные куртки и поводить по идеально чистому газону пару минут граблями. На таком фоне под щелканье затворов фотоаппарата две молодые дородные девицы из приезжих жеманно поводили бумажными салфетками по отмытому накануне до блеска памятнику, а потом их руководитель с нагловатыми глазами попросил всех встать рядом для группового снимка.
Все это «мероприятие» заняло от силы три минуты. Когда у местных забрали красивые куртки, молодой руководитель приезжих обмолвился — быстро, дескать, уложились, еще в паре-тройке мест успеют отфотографироваться. На заданный кем-то вопрос о том, не хотят ли гости сами поработать граблями и лопатами у какого-нибудь обелиска поблизости (а в этом районе когда-то шли нешуточные бои, поэтому памятных знаков предостаточно), тот развязно ответил: «Ой, делать мне больше нечего, у нас других задач полно». После чего сел в машину и был таков.
К вечеру того же дня во всех районных пабликах в соцсетях красовались эти постановочные снимки, сопровождавшиеся подписью о том, что «российские волонтеры подали пример жителям и полностью благоустроили территорию вокруг памятника павшим».
А 8 мая на этом месте грянул такой митинг, что хоть стой, хоть падай.
Собравшиеся неподалеку граждане с недоумением наблюдали, как в течение десяти (!) минут группа из 12 представителей территориального отдела муниципального управления, работников управления культуры, членов партийных и волонтерских организаций с застывшими масками дежурной пустой серьезности на лице под щелканье камер своих сотовых телефонов создавали видимость многочисленности для дежурного фотоотчета, сменяя друг друга у обелиска в разных ракурсах.
Привлеченные к этому действу пяток местных школьников в пестрой разномастной одежде сначала, крайне коряво и неумело маршируя, изображали почетный караул, а потом скороговоркой бубнили с пустыми глазами под камеры составленные их учителями на скорую руку дежурные слова о том, что «молодому поколению, не знавшему войны, важно осознавать, какой ценой досталась Победа, знать не только для того, чтобы поклониться силе духа и мужеству защитников Родины, но и для того, чтобы принять от них эстафету великой ответственности за судьбу своей Отчизны, следующих поколений».
Апогеем действа стал момент, когда 26-летний функционер управления культуры, представитель поколения, которому, согласно сценарию, «предстоит и дальше хранить и чтить память тех, кто отдал свою жизнь за мирное небо над нашей страной, преклоняя колени перед мужеством, героизмом воинов-фронтовиков», возложил венок к обелиску. Прямо в чем приехал — в цветном клетчатом пальто оверсайз, подвернутых выше щиколотки потрепанных безразмерных синих джинсах и красных трекинговых кроссовках. Хорошо хоть сигаретку модную изо рта вынул на минуточку.
После окончания «митинга» я спросил у организаторов — почему сценарий был выдержан в такой излишне пафосной, одиозной стилистике? На дворе же не позднейший СССР, неплохо было бы провести параллели со спецоперацией, где наши бойцы бьются с неофашизмом, тем более у многих там сейчас братья, мужья, сыновья. Да и можно было бы включить в сценарий стихи поэтов «Русской весны», выдержанные в близкой молодому поколению стилистике и проводящие прямые параллели между нашими днями и событиями 1941−1945 годов.
Знаете, что мне ответили?
— А у нас негласное указание от руководства на местах — всячески избегать пересечения с темой СВО на Украине, а то как бы чего не вышло.
День Победы — отдельно, а СВО — отдельно, поэтому разрешен только официоз. И ветеранов СВО поэтому стараемся не приглашать по району.
Вот оно как. На Красной площади в параде Победы, выходит, герои СВО могут участвовать, а в российских глубинках даже рядом стоять не должны, будто бы их не существует в природе?
«Нет в России семьи такой, где не памятен был свой герой»?
Почему же у нас сейчас такое странно-сложное отношение к официальным мероприятиям ко Дню Победы? Ведь вряд ли кому-то придет в голову оспаривать тот факт, что и у волонтеров-позёров, которые якобы «благоустраивали территорию вокруг памятника», и у функционера от культуры в цветастом пальто дед или прадед точно прошел Великую Отечественную.
Не в последнюю очередь потому, что число самих ветеранов войны уменьшается все стремительней. И не менее стремительно уходят в мир иной их дети и внуки, которые слышали рассказы о той войне из первых уст.
Остаются те, кто не слышал этих историй от непосредственных участников событий. А тем временем действительно всенародная инициатива — «Бессмертный полк» — потихонечку задвигается функционерами от власти на второй, а то и на третий план. То из-за боязни коронавируса отменят, то по соображениям безопасности переведут в онлайн-формат.
И празднование Дня Победы все больше рискует из всенародного праздника со слезами на глазах мимикрировать в очередное дежурное мероприятие.
Благо что теперь не надо писать письма и слать телеграммы, составлять поздравительные речи и рисовать плакаты. Кинул в группу в мессенджере тематическую картиночку на тему Победы (а еще лучше — переслал «часто пересылаемое» с прикрепленным стишком), вот вроде и поздравил.
Разместил на своей страничке в соцсети фото своего предка в военной форме, вот и «память народа» для отчета готова. А то, что как правило эти фото удаляются уже на следующий же день (а то прямо и к вечеру 9 мая), так это все мелочи, для отчетов-то «мы помним, мы гордимся».
Только вот если помним и гордимся — почему говорим об этом только один день году, да и то все скупее, суше и корявее? Почему действительно шедевры о войне на ТВ стыдливо отодвигаем на ночное время, предпочитая прайм-таймы отдавать под тематические киноподелки крайне спорного качества, в которых советские пленные офицеры картинно жмут руки эсэсовским карателям? Почему песни нашей Победы на мероприятиях и концертах поручаем петь конъюнктурным поп-исполнителям с весьма сомнительной репутацией? Почему стыдимся проводить параллели с СВО, где наши бойцы ежедневно совершают такие же подвиги, как и в Великую Отечественную?
Если продолжать оставлять все эти вопросы без ответов, если прятать голову в песок «лишь бы чего не вышло», все может обернуться плачевно. Уже недалек тот день, когда, к сожалению, этот мир покинет последний ветеран Великой Отечественной. На чьем живом примере нам тогда воспитывать молодежь? И будет ли она готова совершить столь же великий подвиг?