А не купить ли России на нефтяные рупии долю в лунной программе Индии?
За первое полугодие товарооборот между Россией и Индией вырос в три раза — до 33,5 млрд долларов. Львиная доля (25,2 млрд долларов) пришлась на импорт российской нефти и нефтепродуктов. Его рост за этот период огромен — в 4,4 раза.
- Advertisement -
Экспорт в Россию индийской продукции хотя и вырос в 1,7 раза, оценивается в ничтожные 1,9 млрд долларов. Главной позицией остаются лекарства, табак и, что интересно, ракообразные. Лангусты, омары и тигровые креветки для услады наших нуворишей?
Чувствуется, что в Москве обращают все больше внимания на индийскую валюту — ВТБ стал открывать счета в рупиях, а Мосбиржа прорабатывает организацию торгов, однако, проблема колоссального торгового дефицита, который продолжает расти, всерьез не решается.
Складывается впечатление, что после отказа Запада от покупки значительной части российского сырья, в Москве по инерции решили продолжить продавать его кому угодно, ожидая прежних барышей, но просчитались. И теперь не знают куда складировать бесполезные рупии.
— Россия очень остро нуждается в станках с ЧПУ, запчастях для гражданской авиации и электронных компонентах, которые Индия могла бы поставлять по схеме параллельного импорта, — указывал «СП» научный сотрудник Центра изучения Индии Института востоковедения РАН Сергей Рабей.
По его словам, накопленные рупии можно также инвестировать в Индии, создавая там совместные производства продукции, в которой нуждается Россия. Это, кстати, соответствует государственной программой Made in India, поощряющей иностранные инвестиции.
— У нас в разных организациях сидят порой слишком консервативные люди, которые боятся выйти за привычные рамки. Пора отойти от стереотипов, что Индия — это развивающаяся страна, из которой можно вывозить только сырье, — диагностировала проблему индолог Татьяны Шаумян.
А вот доцент департамента политологии Финансового университета при правительстве РФ Леонид Крутаков, считает, что частный случай перекосов в российско-индийской торговле — повод задуматься о смене всей экономической политики РФ.
— России пора разобраться со своим экспортом. Зачем нам гнать столько нефти, газа, урана, титана, продавать всё это за рубеж, если мы не можем купить на вырученные деньги то, что нам надо? Смысл торговли с другими странами в обмене своих товаров на то, что нам остро необходимо, а не в том, чтобы копить рупии, юани, доллары или евро на счетах.
В условиях санкций нам не продают товары, либо не продают их напрямую. Приходится покупать их втридорога через серые схемы, в то время как продаем мы сырье часто с дисконтом, как нефть в Индию. Какой смысл в таких операциях? Логики и большого смысла в этом нет.
Понятно, если бы Россия сейчас испытывала сильный дефицит в той или иной продукции. Как Советский Союз после революции и Гражданской войны обменивал золотой запас на хлеб. Потому что голод. Потом началась индустриализация, из Америки шли паровозы, станки. А сейчас что?
Смысл придерживаться этой схемы может быть только в том случае, если на личных счетах топ-менеджеров причастных нефтяных компаний оседают какие-то прибыли, получаемые через те же серые схемы.
Надо переходить от куцего импортозамещения к формированию и реализации промышленной политики. К воссозданию контура производящей экономики. А не так, как мы до сих пор живем — продать нефть и газ и купить то, что нам надо.
Это старая модель, которая уже не будет работать. Она развивает зависимость от других стран и создает глобальные риски, которые мы сейчас и несем.
«СП»: Как должна измениться парадигма внешней торговли?
— Когда ввели санкции против РФ, надо было вводить резкие экспортные ограничения на внешнюю торговлю. Жестко ее квотировать. Например, Китай может нам продать микрочипы или редкоземельные металлы (хотя их мы сами должны добывать, они у нас есть), или технологии, которые нам нужны, мы отгружаем ему нефть на определенные сумму под эти поставки.
Прежняя модель работала, пока доллар считался свободно конвертируемой валютой и обеспечивал свободный переток капитала. Сейчас этого нет, все санкционировано. Поэтому доллар не является эквивалентом мировой стоимости. Как и евро, потому что это дериватив. И уж тем более не являются рупии и юани. Поэтому СССР с той же Индией торговал через клиринговые механизмы.
Но если раньше наша страна могла торговать космическими технологиями, то теперь станция «Луна-25» разбивается, а индийцы и китайцы высаживаются на Луну.
«СП»: Может России стоит купить за рупии хотя бы кусочек индийской лунной программы? Горькая ирония, конечно…
— У нас иная система издержек. Индийцы опубликовали стоимость своей лунной программы — 75 млн долларов. Да у нас за такие деньги только опросы будут проводить перед тем, как запустить космический корабль. Мы свои издержки приравниваем к мировым. «Эффективный менеджер», получив задание, выставляет цену чуть ниже западных стандартов.
«СП»: Проступают контуры нового подхода к жизни в условиях санкций…
— Помимо контроля экспорта необходимо брать под контроль движение капитала. Премьер Малайзии Мохатхир Мохамад во время азиатского дефолта единственный ослушался МВФ и установил жесткий контроль за курсом валюты и за внешнеэкономической деятельностью. Его ругали, но Малайзия первой вышла из кризиса, а МВФ вынужден был признать эффективность этих мер.
А как США поступают в период кризиса? Они наращивают госрасходы, госдолг, вкачивают деньги в программы развития промышленности. Например, сейчас они переводят к себе европейское производство, производство полупроводников из Тайваня. И конечно, под это они печатают деньги. Деньги — не фетиш, а гособязательства. Торговать ими на спекулятивном рынке нельзя.
Наши же экономические и финансовые власти этого не понимают. Они считают, что если бюджет сведен с минимальным дефицитом, то они — повелители стихии. Не понимая, что бюджет развития всегда дефицитный. Иначе не с чего будет расти. На текущей стоимости, на продаже нефти невозможно создать будущее. Все индустриальные рывки всегда были при ведущей роли государства.
«СП»: Фактически, это политическая проблема…
— Конечно. За период глобализации политэкономию маргинализировали и попытались заменить ее «Экономикс», утверждавшим, что все подчиняется математическим формулам. Но человек — не робот, не искусственный интеллект, у него есть эмпатия, он сочувствует, развивается, меняет свои пристрастия. И вообще, это вопрос субъектности.
Субъектность возникает там, где есть политическая сила воли, где принимается и выполняется решение. А не там, где считают доллары. Финансы — это всего лишь обслуживающая функция политических задач общества, выраженных как стратегические задачи безопасности.
Мы поменялись с Индией местами. Теперь мы — страна третьего мира. Это деградация.
Нам говорят об эффективности приватизации. Для кого? Для Потанина, Лисина, для Мордашова, для Алекперова и т. п. А промышленность страны «провалилась» на 40 процентов. В Отечественную войну такого не было. Теперь глава ВТБ предлагает еще одну волну приватизации. Они больше ничего не умеют. Хотят вернуть старые форматы. Но этим страну не вытащишь, а утопить окончательно можно.
«СП»: Вернемся к решению проблемы торгового дефицита России и Индии…
— Это глубокий вопрос. Для его решения многое надо поменять в головах, принимающих решения. Нужна серьезная кадровая ротация. Люди старой формации, с другими историями успеха в голове, не могут добиваться новых задач. Те, кто привык пилить деньги и отправлять их в офшоры, не смогут решить задачу воссоздания страны. Им что, вернуть их назад? Не хотят. Этих людей надо менять.